Привет! Раз ты здесь, значит, мы можем подружиться. «Подружиться»… Похоже на дешевый рекламный ход. Нет… То, о чем я буду рассказывать тебе, – я не говорю об этом с теми, кто меня окружает. Людям часто есть скорее дело до бытовой жизни, нежели до этих «пазлов», из которых строятся истории в книгах. А тебе дело есть…

Словом, меня зовут Ирина Кудесова, я пишу книжки. Живу во Франции, поэтому последний роман… ммм… «крайний» – «Коклико. Дневник Лили» – чисто «французский». Он и толкнул меня на этот… разговор с тобой.

Вот как живет писатель – в своих мыслях, фантазиях, эмоциях, ощущениях… И – перед листом бумаги. Он говорит лишь с собой, и это начинает смахивать на шизофрению 🙂 А ведь у него столько всего, что он может рассказать другому…

Вообще, я чувствую себя немного Христофором Колумбом, первопроходцем – ведь писатели не очень охотно делятся своими секретами… Наверно, им просто некогда. А вот помнишь «Лолиту» Набокова? Он там рассказывает о девочке, с которой встречался герой еще до Лолиты – об их встречах, о том, как они валялись в песке под надзором родителей – два созревших для страстей тинейджера – и пытались коснуться друг друга незаметно… Было ли такое с Набоковым на самом деле? Или с кем-то, кого он знал? И где это происходило? А может, он все выдумал? Горячий песок, морской воздух, солнце, бьющее в большие тканевые зонты, рука, скользящая по песку к другой руке… Таких «деталек» в «пазле» каждой книги – сотни. И иногда они сами по себе – отдельные истории, не менее удивительные, чем сама книга. Я вот могу их рассказывать…

Уже начинаю 🙂

Я не случайно заговорила о «Лолите». Потому что мой роман «Коклико» начался с Набокова и его Ло. В этом, ну правда, была какая-то магия…

Тогда у меня наблюдался МЧ. Мы после перешли к более доверительным официальным отношениям, но не о том речь. Отношения закончились все равно, что вспоминать. Но тогда! Мы были вполне себе счастливы вдвоем и иногда даже выбирались из Франции – почему-то в Азию. В тот раз нас понесло в Индонезию, где что только с нами не происходило – ведь мы болтались по стране с рюкзаками за плечами и лезли куда нас не звали. Так вот в рюкзаке у меня лежала электронная книжка, а в ней – «Лолита» Набокова. Как-то захотелось ее перечитать (вот ведь знак судьбы!), и из-за нее все и началось.

В наших скитаниях по Индонезии занесло нас на остров. Мы туда долго плыли на какой-то хлипкой пироге, и я все думала – если перевернемся, ведь рюкзаки ко дну пойдут! Но мы добрались – там было несколько бунгало, пальмы, песок, море… И даже забегаловка, так, несколько столов – там кормили чудесными банановыми оладьями. Сидишь на ступеньках бунгало, к тебе коза приходит (вот ведь ужас, в одном интервью я сказала, что это был олененок, забыла уже все, а добралась до фотографий, оказалось, козее нет козы! С огромным выменем!.. И вот кормишь ты вымястую козу вафелькой, а сама читаешь «Лолиту».

Ну, это случилось, когда я дочитала. Я вдруг подумала – вот ведь рассказ от имени Гумберта Гумберта, а что думала сама Ло? Как она переживала эту историю? Нет, конечно, в ее возрасте «нимфетки», возможно, и не было у нее никаких особых метаний. А будь ей девятнадцать?

И еще я тогда стала размышлять о Набокове. О его – как говорят – высокомерии, о его увлечении бабочками. И вдруг – вот как ведро теплой воды на голову опрокинули. На меня свалилось это имя – Жак. Имя из ниоткуда. Жак. Такое дурацкое. Похожее на звук удара ракеткой о мяч: жжжак! – и мяч летит к противнику. Или вот еще у моей бабушки был большой торшер напольный. Абажур кринолином, мне так жаль, что его выбросили – я тогда уже была во Франции. И из-под кринолина торчала цепочка: дергаешь за нее, и звук такой скрежещущий: жжжак!

Я сидела в бунгало на кровати, был вечер, тихо, тепло, и вот это имя прицепилось: я разглядывала его, оно пишется по-французски немного странно – длинное, из семи букв, большая часть их не произносится… Jacques. Я подумала, что буква «J» похожа на закрытый зонтик с такой полукруглой деревянной ручкой… Кстати, именно такой позже мне достался в «наследство» от Спивакова. Нет, правда, так получилось.

И я подумала, что ведь вот могла бы быть такая Ло, только чуть постарше, умненькая, рассуждающая, и попала бы она в зависимость от известного писателя, какого-нибудь французского набокова… К которому не подступиться. И писала бы она дневник – искренний, немного наивный, и мы узнавали бы о ее жизни от нее самой. И она росла бы – и менялась бы. И мысли менялись бы, и записи. И в жизни у нее обязательно должно было бы происходить что-то неординарное.

Нет, я тогда даже не воображала, что напишу целый роман на пятьсот страниц, и что Лили моя будет рисовать на полях своего дневника. Я просто взяла блокнот, который завела, чтобы записывать впечатления от наших азиатских приключений, и одним махом, не задумываясь, не останавливаясь, написала первую главку – дневниковую запись Лили. О Жаке, известном писателе. О ее любви к нему. Это немного наивный, светлый текст. Такой Лили будет в первой части: ей 19 лет, она живет в Марселе, много читает, много думает, неудачно влюбляется… и живет книгами знаменитого писателя, своей любовью к нему.

Думаю, мы все через это проходили – влюбленность в артиста. Художника, певца, актера, писателя. Мы влюблялись в то, что они делали, потому что нам казалось – у нас особые отношения с этой музыкой, с этим текстом или рисунком… А потому – особые отношения с их автором (правда, вот автор об этом обычно не знает). Он там, на Олимпе, ты здесь, на земле. Но ведь хочется помечтать, что однажды… Ведь уже ж есть эти «особые отношения», он просто должен узнать о них. Ну? Было такое? У меня было…

Я буду слать тебе потихонечку первые главки и рассказывать о них. И вообще много чего рассказывать. Если однажды захочешь прочитать книгу – я буду рада. Обсудим… Вот у меня теперь читатели просят продолжение, а я жду, когда просящих станет столько, что я наконец решусь на него. Но ты пока не думай… ты в самом начале. Тебя ждет столько всего. Я рада, что ты тут.